Примерно так выглядел казачий кордон.
Ловкий, рачительный хозяин Головатый не упустил удобного случая поговорить за столом о нуждах войска (32). В январе 1794 г. на Тамань с есаулом Сутыкой прибыло 142 казака. В дальнейшем на дарованные земли, новую родину идут небольшие группы, казаки-одиночки, отдельные семьи. Для их препровождения, в Бериславе был организован специальный пересыльный пункт под командой полкового старшины Рохмановского Трофима. Так начиналось заселение Черномории - казацкого «Малинового клина», которое продолжалось много десятков лет. После ухода на Кубань основного отряда войскового судьи А.А. Головатого в Слободзее осталась комиссия во главе с полковым есаулом, армии поручиком Ф.Я. Черненко, назначенная для сбора оставшихся казаков и отправки их на Кубань. Но далее события вышли из-под контроля войскового руководства. 7 июля 1794 г. ген.-фельдмаршал П.А. Румянцев приказал всех казаков-черноморцев «бродивших по степям в поисках работы» определить гребцами на флот к вице-адмиралу Де-Рибасу. Последний потребовал от Ф. Черненко срочно собрать казаков в Хаджибее (Одесса). Возникла так называемая черноморская команда казаков, считавшаяся временно прикомандированной к Гребному флоту. Фактически только часть казаков находилась при лодках, большинство же выполняло строительные работы в гавани. Общее число команды на январь 1795 г. составило 1123 чел. (из них на 10 гребных лодках служили лишь 121).
Часть казаков указанной команды умерла от тяжёлых работ, часть бежала, некоторые, получив наделы земли (в т. ч. и сам Ф. Черненко) осели на постоянное жительство в одесских предместьях. Черноморскую команду расформировали официально в 1797 г. и из её состава в октябре, 247 казаков добрались до Кубани. Сколько всего казаков перебралось на Кубань из партии, собранной Ф.Я. Черненко, установить сложно. В отдельных исследовательских работах речь идет об 1 тыс. чел. В исторической литературе нет единого мнения о численности переселенцев за эти годы. А. Скальковский говорил о 5803 казаках. М. Мандрика считал, что на Кубань перешло 8200 чел., а 4400 чел. по разным причинам остались. И.Д. Попка указывал на 13 тыс. строевых казаков и «при них до пяти тысяч душ женского пола». П.П. Короленко и Ф.А. Щербина вели речь о 17 тыс. душ мужского пола. В ряде случаев эти разногласия вполне объяснимы. В источниках не всегда можно разобрать значение той или иной цифры. Идёт ли речь только о мужчинах или о женщинах тоже? Указаны в числе казаков только строевые или же они вместе с престарелыми и малолетними? Но самое главное – и спустя десятилетия никто не мог точно пересчитать казаков, бродивших по степям и плавням Черномории. Один показательный пример из чуть более позднего времени. По переписи 1800 г. в Черномории числилось 13681 мужчина и 659 женщин. По ревизии, сделанной по повелению ген. Михельсона И.И. добавилось ещё 1152 мужчины и 112 женщин, а по переписи 1801 г. «нашлось» ещё «сверх означенного количества» 8693 мужчины и 2960 женщин.
Попробуем привязать число переселенцев (помня об относительности приводимых цифр) к конкретному времени. По рапортам командиров переселенческих партий к сентябрю 1793 г. на Кубань перешло примерно 13 тыс. чел. В 1793 г. в Тамани насчитывалось 129 дворов и проживало 996 чел. – 516 мужчин и 480 женщин. В первый год пребывания черноморских казаков на Кубани Таврический вице-губернатор Габлиц, неоднократно требовал от войскового правительства прислать полные списки казаков и старшин, переселившихся из Слободзеи - и подведомственных ей паланок. А сделать это было практически невозможно из-за того, что в ноябре 1792 г., когда уже начался переезд на пожалованные земли произошло «нечаянное сожжение» войсковой канцелярии. То есть, "сочинить списки было не из чего, поскольку часть письменных дел", до полного сбора всех казаков и старшин в местах нового жительства сгорела. Кошевой З.А. Чепега, выведенный из терпения, распорядился выдать 28 октября 1793 г. открытый ордер полковому есаулу Миргородскому и выделить ему в помощь 2 писарей с целью «...по всей войсковой земле всем жительствующим старшинам и казакам, не исключая и у неводовбадающихся, с их женами и детьми, свойственниками и работниками сделать самую вернейшую перепись по приложенной... форме». 1 декабря 1793 г. Таврическому губернатору Семёну Жегулину был подготовлен рапорт о состоянии войска: 6931 чел. конной команды и 4746 пешей. В целом же рапорты 1793 г. создают впечатление отписок. В течение нескольких месяцев фигурируют одни и те же цифры.
Действительно, кто мог точно сосчитать казаков, приходивших в Черноморию в разное время в составе разных отрядов и расселявшихся хаотично и почти бесконтрольно. Только на Тамани стихийно возникло более 20 крупных казачьих слобод. «На вновь пожалованной земле семейные черноморцы остановились таборами и образовали сперва 8 временных селений: Захаровку, Тимофеевку, Андреевку, Константиновку, Антоновку, Стояновку, Онуфриевку и Алексеевку» (33). Буквально через четыре года (в 1797 г.) атаман Т.Т. Котляревский в записке на имя императора утверждал, что в 1793 г. «перешло на оную землю... в числе мужского пола до 16 тысяч». Начиная с весны 1794 г., согласно пункта 3 «Порядка общей пользы» (документ в основном разработал А.А. Головатый) черноморцы расселяются куренными селениями в установленных местах, исходя из жеребьёвки, прошедшей 15 февраля при участии старшин, куренных атаманов и священников в Екатеринодаре. Осенью 1793 г. на Антона Головатого сваливается несчастье. В письме от 14 ноября он сообщал атаману Чепеге с сокрушённым сердцем о тяжёлом состоянии его кумы и своей любимой супруги Ульяны. «Хвалиться больше нечем, ибо я хотя и застал Ульяну Григорьевну живу, но уже ни прибытие моё, ни усердие ей не помогает, а ожидаю из двух одного решения; всякая теперь помощь безнадёжна, но что не случится, уведомить не премину вас». Слабое здоровье Ульяны Головатой (дев. Порохня) было усугублено ещё и болезненно протекающей беременностью. Спустя некоторое время после возвращения судьи домой ей стало лучше, и к Антону Андреевичу вернулось его прежнее остроумие и жизнелюбие.
7 декабря он писал атаману Чепеге: «Слава Богу, и благодарю его, есть ей легче, и я коль скоро повыжу ещё получше, как и надеюсь, то сам к празднику к вам буду». Передавая через священника Василия Дьяченко «самородного таманского хрену», он добавлял в своём послании, - «а оный будешь употреблять с щуками и с свининою, ибо я скоро к вам быть полагаю; здесь же правда, что хрену довольно, но щуки уже изредка попадают, а свинины уже и очень редко». 30 декабря 1793 г. войсковой судья Головатый, сообщая о возможном прибытии архиепископа Феодосийского и Мариупольского Иова, наставлял Захария Алексеевича, чтобы тот просил у него антиминсы в каждое из 40 куренных селений для будущих храмов. Фаворит Екатерины II П. Зубов в письме от 2 марта сообщал А. Головатому, в ответ на его письмо, отправленное 25 января, что императрица велела наградить чинами «трудившихся при переселении войска Черноморского» - писаря Котляревского - Владимирским крестом, Романа Порохню, переводимого на Кубань, - протоиереем и крестом на Владимирской ленте. На строительство храма в Екатеринодаре царица жаловала 3 тыс. руб., ризы и церковную утварь, дозволяла ЧКВ торговать с народами закубанскими. Платон Зубов просил А. Головатого прислать ещё одного его сына для учёбы в Петербурге вместе с двумя другими, поблагодарив войскового судью за «балыки таманского лова, чубуки и трубки». Без церкви дальнейшая жизнь черноморских казаков была просто немыслима. Ведь они унаследовали девиз запорожцев: "Бороться за Веру, Отечество и Народ".
Весьма набожному А.А. Головатому предстояло в первую очередь решать сразу две важные задачи: подобрать место и устроить гавань для гребной флотилии и вместо деревянной церкви, «вычищенной» годом раньше из мечети, построить каменный храм. В связи с этим он сразу принялся заготавливать нужные стройматериалы и заказал резной деревянный иконостас. 10 апреля 1794 г. судья Головатый, поздравлял Чепегу с Пасхой и сообщал, что в первый день праздника его «нечаянно посетил в доме» Иосиф Михайлович Де-Рибас. Он прибыл из Керчи в Тамань попутным судном. За обедом Антон Андреевич с Де-Рибасом разговаривали как старые добрые друзья, осматривали лодки, пристань. Де-Рибас хвалил черноморцев за то, что все лодки были вытянуты на сушу, «любопытствовал у фонтана лежащим камнем с надписью деяний князя Глеба». Потом войсковой судья с высоким гостем ездили на Бугаз, где устроитель Одессы осматривал «положение и глубину гирла, при чём говорил, что при случае тревоги близ гирла, в заливе безнужно военные суда стоят обороною». Ездили бывшие сослуживцы и в другие места на коляске А. Головатого с конвоем. Высокий гость рассказал, что в Херсоне, уже отлит самый большой колокол для Черноморской войсковой церкви. По просьбе графа А.В. Суворова на вербной неделе, он звонарями был опробован. И звук его не только по городу, но даже и до Глубокой пристани раздавался, такой громкий и приятный. Прослушав со многими господами, гудящее медное чудо, полководец заметил, что это казакам подойдёт. Поздно вечером судья проводил ген. Де-Рибаса на судно.
Продолжение следует в части 29 http://proza.ru/2018/02/05/1337